 |
| ru |
 |
30-04-07 @ 12:07
Юнора 
Сказка 1
|
Анна.
К тому времени мне было уже безразлично, что станет с этой надоевшей пустой квартирой. Мне надоело все. Я перестала верить в безгрешность Кундеры, мне надоела его пустая, никчемная стонливая Тереза, мне хотелось просто спать. Но волны страха захлестнули наконец весь мозг целиком, не оставляя в нем ни одного здорового кусочка, не подвластного этому вездесущему ужасу.
Я встала. Меня пугала эта дурацкая квартира, имеющая свойство перемещаться во времени и прыгать по пространству, оказываться то здесь то там.
Я вышла из комнаты, где дрались кошки и поняла, что в Зале, заваленном кучами хлама лежит существо, которому не место здесь.
Я подошла к ней. Она лежала, завернувшись в шубу, поверх лежала куча всякого хлама, какие-то забытые мною в детстве вещи. Оказалось, я выбросила не всё. Не стоит беспокоить её. Она была мне безразлична, но её намерение, простое и не двузначное заставило меня делать хоть что-то. Я пошла дальше. Я не хотела беспокоить её до того момента, пока она не вздумает напасть в открытую. Я зашла в Мастерскую и, странное дело, не обнаружила в ней всего того хлама, которым обычно она завалена. Сбоку, на узкой, неудобной, будто вырезанной из купе поезда, койке лежала Полиша. И тогда я поняла, на кого похоже это существо. Они впустили его не просто так, они думали, что вернулась Полина.
Она точно также, как и существо, куталась в шубу, её узкие глаза, скрытые прозрачными веками, глядели сквозь меня. Взгляд проникал сквозь веки, просвечивал, будто сквозь полиэтилен. Я села к ней на кровать, погладила по лысой голове, а она каркнула и повернулась на другой бок. Полина спала. Я вышла на кухню, налила себе ржавой, прогорклой воды, не стала её пить, но и за окошко выплескивать тоже было как-то… нечестно, наверно, что ли. Здесь всегда были проблемы с водой. То она лилась со всех щелей так, что мы порой ходили по пояс в воде, а иногда её не было совсем.
Я сидела на кухне, начинала понимать, что придется как-то бороться с этим существом. Один раз впустив нечисть в дом, очень сложно от неё избавиться.
Я даже не смогла дать этому имени. Оно точно не было вампиром или кем-то им подобным. Но выбора у меня, пожалуй, не было. Рано или поздно, она нападет на нас. Я пошла в спальню родителей, стала объяснять, что существо, которое лежит в зале, конечно, это не Полина, на что мне ответили: так это Аня, её сестра. Я поняла, что бесполезно спорить и что с ума здесь сошла, видимо, я одна. Я вернулась в Зал, продираясь сквозь огромную груду вещей, надо было выбросить все в море, пока ещё была маленькой, но как всегда не успела, были какие-то важные дела, а теперь вот: пригодился ведь хлам – вон местная, теперь, нечисть гнездо себе свила!
Но, конечно же, я знала, кто она такая. Я знала, что мирозданию, которое устало говорить намеками, а потом вслух, а потом кричать мне в уши, я надоела. И тогда прислали её. Я знала, кто она и боялась этого. Потому что догадывалась, что это, наверное, конец. Я не хотела, чтобы она выглядела вот так, как нервное, затравленное красноголовое создание. Но выбора мне, похоже, не оставили.
За мной пришла моя любовь. Я знала, почему и зачем она пришла. Я наверно даже была готова к этому. Ясно точно понимала откуда она взялась. Она появилась из моего самообмана, из попытки обмануть судьбу, из попытки обмануть всех окружающих людей. Я всегда верила Гребенщикову. И, как всегда, моя вера меня подвела. Каждый раз меня подводит моя вера. Кто любит, тот любим. Меня любили, а я нет. Меня любили слишком много, а я, как пустая гранитная скорлупка, никогда не отвечала взаимностью. Я бережно хранила свою нежность и хранила людей, к которым её испытывала. Не потому что это были хорошие люди. А потому что они служили вместилищем моей нежности. И чувство это, глубоко эгоистичное, никогда не искупало той любви, которую они питали ко мне. И теперь пришла она, эта красноволосая гадкая Анна, она пришла сломать мой мозг, я ничего не могла с нею поделать, мне нечего было ей противопоставить, потому что она была права. Я сидела рядом с ней и гладила её по сухой, кожистой, костлявой спине, я пела ей, пытаясь успокоить её судороги. Я расчесывала её волосы, несколько раз даже пыталась её накрасить. Она поселилась в моей комнате, она спала в моей постели. Каждый день я заезжала в эту квартиру, чтобы погладить её или рассказать ей что-нибудь. Она упорно молчала. Она молчала не для того, чтобы создавать тишину, она молчала потому что не умела говорить, я не дала ей никакого оружия, кроме её беспомощности и моей вины. Я не знала, что с ней делать, но она не мешала мне жить, она просто присутствовала рядом со мной как некий незримый объект, где бы я ни находилась.
У меня не было выбора. Я была вынуждена жить рядом с ней. Потихоньку, капля за каплей, она овладевала моим временем, в конце концов, я поняла, что вокруг меня больше нет людей, что комната моя оказалась в каком-то странном месте, это не была пустыня или ледяной материк, ничего подобного. Это был небольшой город, не достаточно крупный, что бы в нем не сразу заводились друзья и не слишком мелкий, чтобы горожане знали друг друга в лицо. Мы жили с ней вдвоем. И тогда она превратилась в мое одиночество. Я поняла, что кроме неё у меня никого нет, и что единственное оставшееся в моей жизни - это заботится об этом странном молчаливом красноволосом существе и гладить его шероховатую, сухую, костлявую спину. Я не хотела возвращаться, мне было хорошо с ней. И тогда она, моё одиночество, стала трансформироваться, меняться. Глаза её стали превращаться в узкие щелки, а волосы, как будто сожженные химией, стали тонкими и тусклыми. Кожа её становилась все более сухой и шершавой, она все усыхала и , в конце-концов превратилась в обтянутый кожей скелетик. Я больше не выносила её на солнышко, чтобы она грелась, она поселилась в углу моей постели, превратив её в ложе для двоих: меня и моего одиночества. Я не звала её Анной, я вообще никак её не звала и удивлялась своей уверенности в определении пола этого существа. И тогда, в какой-то момент, я поняла, что это не я нужна ей, а она нужна мне. Я больше не разговаривала с ней и, кажется, даже не прикасалась к ней. Я стала также молчалива, безмолвна, как и она. Когда я наконец заглянула в зеркало, то поняла, что превращаюсь в точно такое же одиночество, которое будет бродить по миру в поисках чужого ложа, которое никогда не будет мне принадлежать.
Mood: Белое безмолвие Music: Инструментал, старый рок, опера |
Total disscussion threads: 1 Pages: 1
«« « 1 » »»
Post reply | Post reply with quote
| Жерех
02-05-07 @ 18:37
очень занимательный рассказик!! |
 |
|
Интерессная история!!! Правда, поначалу создается такое ощущение, что ты сошла с ума и к тебе в квартиру уже стучаться трое в белых колпаках и халатах... Только потом понимаешь реальную суть истории. Пиши еше, литература - это твое!!!
|
 |
|
|
Post reply | Post reply with quote
Total disscussion threads: 1 Pages: 1
«« « 1 » »»
|
 |
